Поэт Александр Кабанов оставался в Киеве все эти два с половиной месяца и не собирается уезжать. Двуязычный русско-украинский журнал «ШО», который Кабанов выпускал 17 лет, дело всей его жизни — закрыт. И вовсе не из-за русского языка. «В связи с войной и огромными финансовыми потерями нашего инвестора», — объяснил мне Саша. И добавил: «Путин, будь ты проклят!» А ведь это был один из лучших литературных журналов Европы. Если войну развязали, чтобы защитить русский язык в Украине, то достигли обратного результата.
— С чего началась для тебя эта война?
— Начало ее я проспал. Жена сказала мне поздним утром 24-го (она была сильно взволнована, но не хотела меня будить), когда я уже проснулся и пошел на кухню заваривать чай: «Россия напала на Украину!» А тогда чуть ли не все, от патентованных военных экспертов до простых граждан, были убеждены, что путинских войск, собранных на границе, не хватит для вторжения. Но оказались правы президент Байден и киевские городские сумасшедшие, которые утверждали: «Путин нападет. Война будет…»
— Многие уехали. Уверен, что и у тебя была такая возможность.
— Да, Киев покинуло, по официальным данным, более полутора миллионов жителей. Страшно было очень. Постоянные обстрелы, хаос с элементами паники, давка на вокзалах, многокилометровые пробки на выезде из столицы…
Понять людей можно, но мы с женой подумали: а куда нам бежать? Как и большинство, на Западную Украину и скитаться там от знакомых к знакомым? Тосковать по дому, переживать, сидеть на шее у добрых, но не близких нам людей, у которых много своих проблем? Как-то некрасиво. А в Европу меня не выпустят, согласно Закону о военном положении, мне ведь всего 53, я, если надо, попадаю еще в мобилизационные списки. Мы рассуждали так: это Киев, столица, его будут защищать максимально упорно и долго. Да, есть риск оказаться в оккупации, но это наш дом, с нами наша кошка и наша вера в правоту и победу Украины. И вообще: да пошли они….
Фото: Юлия Червонящая
— Ты родом из Херсона, там остались твои родные. Все ли с ними в порядке? Что там вообще происходит?
— Да, мои мама и брат в оккупации. Что тут скажешь… Мои родные — мирные люди, мало интересующиеся политикой, совсем безобидные. Главное, что они живы, у них есть какие-то продукты и лекарства, они в относительной безопасности. Есть нормальная связь. Иногда мне удается рассмешить маму, общаясь по вайберу. Существует еще возможность переслать какие-то деньги.
А что происходит в Херсоне, с каждым днем все понятнее. Оккупанты пытаются устроить там псевдореспублику по типу ДНР и ЛНР, ввести рублевую зону, отрезать украинские информационные потоки. Больше нет украинского ТВ, только адские Соловьев с Киселевым. Херсонцы регулярно выходят на митинги, протестуют, самых активных арестовывают, похищают… Беда пришла на мою малую родину. Беда. Но я верю в освобождение и нашу общую победу.
— Ты один из самых известных, наверно, самый известный русскоязычный поэт Украины. Пишешь на «языке врага», как ты сам шутил. Помню, что на тему русскоязычности у вас шли постоянные споры. Сейчас эти противоречия сняты или все продолжается?
Книга Александра Кабанова «На языке врага»
— У России нет монополии на русский язык. Отдать наш украинский русский Путину — все равно что отдать немецкий Гитлеру. Лично я отдавать свой язык никому не собираюсь.
А жаркие споры, идиотские лингвоцидные законы, периодические прободения и желания максимально всех украинизировать по тому или иному региональному образцу — это было, было. Да, мы, украинцы, иногда склонны к крайностям, иногда нас заносит и мы болтаемся между свободой и полным беспределом, между просвещенным европейским украинством и кондовым, непролазным хохляцтвом… Но это наш местный, независимый дискурс, который мы когда-нибудь закроем сами. В европейской Украине. И не надо нам помогать, приходя на нашу землю, убивая нас и разрушая наши города.
— Согласен ли ты с теми, кто говорит, что русскую культуру надо отменить, что даже в лучших своих образцах она имперская, а местами и фашистская?
— Если почитать что-нибудь вменяемое по истории войн, то видно, что эти отмены человечество проходило неоднократно, оскорбительно и трусливо наделяя культуру ответственностью за все самое чудовищное. Это из серии: убил я, но во всем виновата моя мама.
Дискурс старинный, безнадежный и пока нерешаемый. Классический пример: как такой-то, выросший на великой немецкой культуре, мог стать соратником Гитлера, массовым убийцей? Как могла огромная часть тогдашнего высококультурного, образованного немецкого народа участвовать в уничтожении десятков миллионов мирных людей, в варварском разрушении тысяч городов, памятников архитектуры? Или еще пример: как славные американские солдаты, выросшие на потрясающих образцах своей культуры, могли жечь напалмом сотни тысяч вьетнамцев в джунглях? Чему их научили книги Фицжеральда, Твена, Апдайка, Хемингуэя? В топку их, да?
Если бы культура могла делать то, что ей приписывают и что от нее требуют: предотвращала войны, учила не убивать невинных, не бомбить, не насиловать и не пытать… — тогда мы вкладывали бы в наши национальные культуры почти все деньги из государственного бюджета. Раз это работает — значит надо в это вкладывать, да? Но оно не работает. Да, в тоталитарных государствах есть соответствующие программы по культурному, хе-хе, обслуживанию населения и патриотическому воспитанию…
Фото: Анна Матасова
И что? Кому и когда это помогло? Не надо взваливать на плечи культуры то, что она не может нести, не надо делать из нее козла отпущения.
Тем не менее, какой бы ни была русская культура, она обязательно пострадает и пострадает сильно. Так всегда происходило и будет происходить с культурой врага, этому учит нас история. Пострадают все: и деятели культуры, поддерживающие Украину, и подонки, слуги государевы от официальной российской культуры. Асфальтоукладчик народного гнева пройдет по всем. Будут демонтированы или разрушены памятники, олицетворяющие все, что связано с Россией, с ее колониальным прошлым. Переименованы улицы, закрыты центры российской культуры… Отменены фестивали, концерты, выставки, форумы. Представители российской культуры, за редким исключением, превратятся в изгоев в цивилизованном мире. На ближайшие годы российская культура будет отменена как символ варварства, убийства и разрушения.
Радуюсь ли я этому? Нет. Я сопереживаю своим друзьям, а также тем российским деятелям культуры, которые любят мою страну и всегда поддерживали ее. Да, отмена такой российской культуры по всему миру — это не совсем справедливо. Но таков удел культуры врага.
* * * *
Понедельник, давно поутихли
в чате нашего дома дела,
и весеннее плавится в тигле —
солнце необходимого зла.
Боже, замысел твой провисает,
как бельё на верёвках судьбы,
кто сказал, что культура спасает,
нет, она производит гробы.
Сквозь контактные линзы авгура —
я смотрю кинофильмы страны,
чья великая в мире культура —
не спасла от вьетнамской войны.
Сотни тысяч сгорели в напалме,
миллионы пробиты свинцом,
но не прокляты Фолкнер и Палмер,
и не назван Апдайк подлецом.
А чего вы хотите от слова,
от художника, от ремесла,
чтобы живопись снова и снова
от войны и от смерти спасла?
Чтобы музыка всех воскресила,
защитила ребёнка и мать,
чтоб поэзии крестная сила —
разучила людей убивать?
Мы российские книги на брёвна
раскатаем и выстроим дом,
даже если культура виновна,
то виновна культура в другом.
Но пока — наши слёзы горючи,
мы пройдемся мечом и огнём,
и Толстого снесём после бучи,
и худого в подкову согнём.
Сгинут Пушкин и Чехов куда-то,
и тогда мы погасим костры —
над могилой российского брата
и его белорусской сестры.
17.04.2022
* * * *
Как человек большого срока годности —
я был уверен, что не пропаду
в эпоху тошнотворной безысходности,
с поправкой на словесную руду.
Но в результате — я обрёл потерянность,
двойной войны неумолимый лик,
и не спасла моя самоуверенность —
всех русских, покидающих язык.
Теперь не важно: крестные объятия,
бордель в Брюсселе или чёрный схим,
вам не сбежать от нашего проклятия —
мы отомстим — хорошим и плохим.
В одном флаконе: гений и посредственность —
вы все с мечом пришли в мою страну,
и ваша коллективная ответственность —
впадает в коллективную вину.
Живых костей и мяса наворочено
и ночью захоронено во рву,
России — нет, она — давно просрочена,
она сгнила — во сне и наяву.
Под ней — совокупляются опарыши,
над ней — гудят архангелы дерьма,
и только белорусские таварышы —
испытывают радость без ума.
И этот ров, бескрайний до беспамятства —
по нём плывут столетия в мешках,
а между нами — только знак неравенства,
гадание на крови и кишках.
Уже видна в прицел — эпоха мщения,
народных приговоров без суда:
виновны — все, но только мне — прощения
за вас за всех — не будет никогда.
24.02.–12.04.2022.
* * * *
Перед самым началом утра, когда проступают швы,
едва подсохшие ранки, битое в кровь стекло,
возраст спящих людей, снега, листвы, травы:
не плачь, мой милый — непобедимо зло.
В час, когда трижды некому прокричать —
съеден петух на ужин, семейное серебро —
было украдено, вышел «Майн кампф» в печать,
не плачь, мой милый — непобедимо добро.
Мертвые птицы, обняв свои гнезда, падают вниз,
тонут в море дельфины, это последний шанс —
дан во спасенье, но бог запретил ленд-лиз,
наше с тобой бессмертие — это баланс, баланс.
Голод, разруха, смерть, страх, первородный грех —
непобедимы все, нет на них топора,
и только любовь — сосёт, хавает грязь — за всех,
но только она — спасет, и только она — твой смех,
а вот теперь, мой милый, плакать пора, пора.
02.06.2021
* * * *
В овраге, на холме — я спал в огромном доме:
наполовину — пуст, наполовину — полн,
я книгами топил камин в кубинском роме —
и слышал шелест волн, и слушал шелест волн.
Его перебивал: то монотонный зуммер
сверчков в кустах, то эхо от вины:
как всё же — хорошо, что так внезапно умер,
что не дожил мой папа — до войны.
Иначе, он бы выл, как старая собака —
от боли, под обстрелом, без лекарств,
в херсонской оккупации, страдающий от рака,
но взял его господь — в одно из лучших царств.
Иначе, он бы знал, как могут эти суки —
со смехом убивать, насиловать и жечь,
но взял его господь, как мальчика, на руки,
как сына своего — от муки уберечь.
И вспомнил я сейчас, в апреле, на изломе —
весны, когда мы все — обожжены войной,
про папу своего, когда я спал в роддоме:
он плакал надо мной, он плачет надо мной.
30.04.2022
Мой папа Михаил Лаврентьевич Кабанов умер в мой день рождения — 10 октября 2021 года, не дожив до оккупации моего родного города Херсона путинскими войсками. В Херсоне, в условиях гуманитарной катастрофы, остались моя мама и мой брат. Храни их Господь и спасибо всем добрым людям за помощь мне и моим близким.
